В 2016 году два института и Высшая школа педагогики объединены в Институт гуманитарных наук. И теперь университет ищет как новые формы, так и новое содержание гуманитарного образования.
На первый семинар были приглашены эксперты федерального уровня, в том числе доцент факультета гуманитарных наук Высшей школы экономики Александр Михайловский, прокомментировали в Калининграде сегодня, 3 марта 2017 года, ИА МедиаКалибр в БФУ, не указав дату события.
— Александр Владиславович, о том, что гуманитарное образование переживает кризис, говорят давно и не только в России. На ваш взгляд, в чём корень этого кризиса?
— Да, о кризисе говорят не только в России. Но помните, как у Льва Николаевича Толстого: все счастливые семьи похожи, каждая несчастная семья несчастна по-своему. Так и с кризисами. Необходимо понимать, в каком положении находится это гуманитарное образование в европейских университетах и, соответственно, у нас. Это разные истории. Нужно сказать, что европейское гуманитарное образование в последние десятилетия находилось в ситуации постоянного давления со стороны общей тенденции поиска эффективности.
То есть речь идет о том, что высшая школа в рамках либеральной модели образования оказалась под сильным давлением со стороны экономической рациональности. И если техническим и естественным наукам это давление преодолеть было легче в силу того, что они могли предъявить некоторые позитивные результаты и наладить сотрудничество с бизнесом и промышленностью, образовывать разные инновационные кластеры, то гуманитарным направлениям это сделать было гораздо сложнее. В какое-то время эти дисциплины стали чувствовать себя ненужными в университете, постоянно вынужденными объяснять студентам, зачем им гуманитарное образование в условиях психологии успеха и требований эффективности. Обрисованная мной ситуация чем-то напоминает время засилья позитивизма в конце XIX века. Однако следует помнить, что именно тогда гуманитарные науки получили новый мощнейший толчок для развития.
В России ситуация отличалась от европейской в том плане, что гуманитарная наука долгое время находилась под давлением идеологии, а это для гуманитарных направлений довольно болезненно и создает неестественную среду, в которой знания развиваются очень плохо. Что же касается философии, то не секрет, что она долгое время выполняла обсуживающую идеологическую роль, формировала кадры для идеологической работы. Настоящая наука существовала в нишах, к примеру, создавались ниши историко-философских исследований, логических исследований.
— И теперь мы живёт с этим наследием…
— В 90-е годы мы вступили именно с этим наследием. С одной стороны, перед гуманитарными дисциплинами стояла необходимость не только выйти из многолетней международной изоляции, но и заново определить свое место и роль в обществе. Сформировать язык и механизмы для трансляции социальных смыслов и ценностей, организации коммуникации между различными институтами общества, наконец, заняться острейшей проблемой исторической и культурной памяти. И тут новое капиталистическое общество начало требовать от неокрепших гуманитарных дисциплин самоокупаемости и мгновенных практических результатов. Эту ситуацию можно назвать ситуацией полной потери ориентиров.
Интеграция в международный контекст, заметное присутствие гуманитарного знания в обществе невозможны без научных школ. А у нас в гуманитарных науках на сегодняшний день как раз и не существует значимых и известных за рубежом научных школ. Единственная, пожалуй, школа с мировым именем была создана в Тартуском университете; это школа Ю.М.Лотмана, она и сейчас существует, но на территории другой страны. Конечно, действует Институт им. Л.С. Выготского в РГГУ, есть последователи Г.П. Щедровицкого, но они зарабатывают себе на жизнь не как университетские преподаватели и исследователи…
— Мрачная картина. Но БФУ всё же пытается найти достойное место гуманитарному образованию. Уже год регулярно проводятся стратегические семинары, круглые столы, приглашаются эксперты – университет в поиске.
— Да, и это очень хорошо. Я, к сожалению, не имею полного представления об университете, до сих пор не сотрудничал с БФУ им. Канта, но как организатор конференций по философии в Высшей школе экономики приглашал ваших профессоров, в частности, покойного Владимира Никифоровича Брюшинкина.
Я исхожу из того, что услышал на встрече с вашим ректором, который сказал, что он кровно заинтересован в создании гуманитарного центра, который бы реализовывал бакалаврское образование по гуманитарным наукам междисциплинарного характера. И это начинание я не могу не поддержать. И как философ хочу сказать, что именно философия получает здесь новый шанс, который она должна использовать
— Шанс на что?
— Этот шанс заключается в том, что философия в университете играет роль сквозной опосредующей дисциплины. Дисциплины-медиатора, которая не только связывает разрозненные гуманитарные дисциплины, но и создает пространство, формы, тезаурус для диалога с естественнонаучными и инженерно-техническими направлениями подготовки. Это очень ответственная и интересная задача.
Например, я могу коротко рассказать о своем опыте сотрудничества с Пермским национальным исследовательским политехническим университетом (Пермь), где мои коллеги реализуют такую программу, которая нацелена на преподавание гуманитарного знания будущим инженерам и, наоборот, на инженерно-техническое просвещение гуманитариев. Это взаимовыгодное сотрудничество, к которому очень хорошо относятся и студенты-технари, и их преподаватели, которые понимают, что техника в современном мире – это не просто некоторое средство реализации потребностей общества, не просто прикладное естествознание.
Техника выполняет очень важную функцию, по сути, воплощая в себе ценности и перспективы общества. В этом смысле техника, если брать какие-то нано- или биотехнологии, не отделима от ценностного содержания, этических представлений, которые присутствуют в новых технических разработках как их интегральная часть. Техника заключает в себе проекцию представлений общества о самом себе, но в скрытом, латентном виде, и раскрывать это содержание современной техники и современных форм жизни призвана философия, которая в этом случае берет на себя роль медиатора. Она транслирует социально значимые смыслы, рассказывает обществу о нем самом, и эту же роль философия должна играть внутри университета. Не быть просто обслуживающей дисциплиной, которая занималась бы, скажем, основаниями или этическими вопросами естественных, технических или медицинских наук, а сама не имела бы собственного предмета.
Нужна философия, которая осознает себя дисциплиной, связующим началом, которая задает базовый тезаурус, на основе которого представители всех ветвей знания могут общаться друг с другом. И только при таком деятельном участии философии можно говорить о плодотворном сотрудничестве разных дисциплин
— Александр Владиславович, Вы упомянули, что обсуждали с ректором БФУ новую бакалаврскую программу. Понятно, что пока самой программы нет, идёт её формирование, но сам дух программы вы уловили? Как могли бы прокомментировать?
— Программа, которую мы обсуждали с Андреем Павловичем, подразумевает мощный блок религиоведческих дисциплин, предполагает цивилизационную историю России. Я со своей стороны предложил учитывать специфику региона и готовить специалистов, которые будут помогать выстраивать отношения с европейскими соседями.
Мы не можем не выстраивать диалог с нашими друзьями и партнерами в Европе, которые сейчас тоже претерпевают сильные изменения.
По моему мнению, европейцы все дальше будут уходить от проекта единой глобализированной Европы в сторону Европы наций, отдельных народов. И нам нужно объяснять это нашим студентам
Думаю, что готовность ректора реализовывать такую программу является важным фактором и залогом успеха. Тем более, как я понял из наших бесед, ректор не считает правильным сосредоточиваться исключительно на достижении целей, которые поставлены в рамках программы «5-100». Вхождение российских вузов в сотню лучших мировых университетов не может являться самоцелью. Это может быть побочным, пусть важным, но побочным эффектом обретения российским образованием собственной почвы под ногами. Это должно сопровождаться ростом самосознания.
Мы должны брать все лучшее, что есть в нашем высшем гуманитарном образовании, и готовить молодых людей не в духе мертвящего прагматизма, установки на эффективность, но и видеть в них прежде всего людей живых, мыслящих, откликающихся.
Людей, для которых достижение успеха, выраженного в материальных благах и высоком социальном статусе, является достойной уважения, но не единственной целью.